Поговорив о бренном теле, давайте поговорим и о душе.
Во время травматической ситуации, сознание попадает под атаку стимулов, которых оно не в состоянии обработать.
Эти стимулы остаются в сознании и продолжают атаковать его в этом первичном, необработанном виде. Таким образом, пострадавшие снова и снова переживают травму заново, как морально так и физически, и каждый раз - как в первый раз. Попытки избежать навязчивых образов и воспоминаний мешают обработке случившегося, что в свою очередь приводит к новой атаке звуков, цветов, образов и физических ощущений
Этот замкнутый круг, разлагающий личность, лежит в основe пост травматического стрессового расстройства (далее - ПТСР).
Травматическое переживание распространяется, как наводнение, оно затапливает сознание, которое не успевает обработать то, что происходит, отключаются высшие функции мозга, и включается вегетативная нервная система, которая борется со стрессом, но не знает слов. Время играет решающую роль: чем быстрее пострадавший обработает то, что произошло, найдет слова и смысл событиям, тем легче ему будет дальше жить.
Срочное профессиональное вмешательство необходимо, ведь промедленье грозит образованию ПТСР.
Считается, что при травме, словесные процессы обработки опыта, присущие левому полушарию мозга, становятся дисфункциональными, и их место занимают дисинтегрированные процессы восприятия правого полушария. Опыт сохраняется в памяти, замерев во времени. Лишенный смысла, последовательности, причин и следствий.
Линейный нарратив восприятия дробится на куски.
Симптомы этого расстройства бывают разными.
Попытки избежать людей и мест, напоминающих о случившемся, сложности испытывать эмоции к окружающим, попытки избежать эмоций вообще, ощущение собственной отчужденности и одиночества, пониженное удовольствие от того, что ранее радовало, невозможность построить последовательную историю о травмирующем событие, флешбеки, трудности со сном, беспокойство, озлобленность и вымещение агрессии на окружающих, взрывная реакция, повышенная чувствительность.
Чтобы диагностировать ПТСР, кроме симптомов, необходимo еще и следующее условие:
Человек находился в ситуации выходящей из рамок обычного человеческого опыта, и был подвержен угрозе потери
физической целостности.
При этом, человек испытывал ужас и беспомощность.
Беспомощность является одним из факторов, усиливающих расстройство: когда человек лишается возможности действовать, пускай даже иллюзии
действия, крепнут ужас и тревога.
Процесс обработки травмы, во многом похож на процесс обработки траура. Пострадавший обрабатывает утрату, будь то утрата любимого, конечности или ощущения уверенности в собственной безопасности и защищенности.
Но есть и различия.
Этот процесс состоит из фаз.
Массивный стресс приводит к ошеломлению,
за ним следует отказ, отвержение, оцепенение,
далее идет колебание, в котором отрицание сменяется навязчивым вторжением пугающих стимулов
потом должна наступить переработка
и завершиться интеграцией, переработанной и осмысленной информацией.
Процесс излечения от ПТСР включает в себя две главные стадии.
1. Приобретение ощущения контроля над кризисной ситуацией: "Я управляю ситуацией, а не она мной".
2. Реорганизация опыта. Человек должен придать смысл произошедшему, построить историю, нарратив, о том, что случилось, сохранив логическую и смысловую последовательность событий. Таким образом, внедряющиеся вспышки образов и деталей, приобретут форму и превратятся в историю, понятную пострадавшему, историю, которую он сможет логически
синтезировать с историей всей своей жизни.
Но вернемся же к нашему многострадальному пациенту и его четырем историям.
Первые три истории, были преподаны в виде раздробленного, неосмысленного сюжета, полного дыр, лазеек, смен персонажей, криков и глюков. Стадия ошеломления была показана во всей своей красе.
Мы стали свидетелями фазы отрицания и оцепенения, и, возможно, что в ней и кроется ответ на вопрос, почему Хаус, вопреки рационалу, выбрал рискованное промедление.
О колебании и попытках переработки травмы мы говорить не станем, поскольку на это ушло одиннадцать лет, из которых мы стали свидетелями всего шести, и в рамках сего поста, подобный анализ невозможен (а так хотелось!).
Но мы можем поговорить о последней стадии этого болезненного процесса, о стадии завершения и обработке.
Четвертая история Хауса состояла из линейного и осмысленного сюжета.
Как и всегда, пациентка является зеркалом героя, но более того, она является тут инструментом к переработке того травмирующего события, которое лишило героя физической целостности.
То событие, возможно и превратило его в человека обозленного, одинокого, взрывного и во всех смыслах невыносимого. Человека, страдающего от симптомов ПТСР. Возможно, что промедление сыграло роль не только в физической поврежденности Хауса, но и в душевной.
Возможно, что его душа придавлена под грузом краш-синдрома душевного свойства.
В чем Хаус и признается Ханне.
Мне важно писать об этом, потому что подобный взгляд придает смысл и линейный наpратив словам, сказанным Хаусом Ханне, словам о себе.
Хаус рассказывает Ханне свою историю, он придает ей смысл и завершенность.
Но мало того, он возвращает себе потерянный контроль (первая стадия исцеления от ПТСР).
Пересмотрев "Три истории", я поразилось тому, что слова, сказанные Хаусом Ханне, почти идентичны словам, сказанным Стейси Хаусу.
"Неужели ты не достоин жизни? Счастья? -рыдает Стейси - Это же всего лишь нога".
Но в той истории Хаус находится в травмирующем состоянии массового стресса. Весь груз здания навалился на него: он уже пережил клиническую смерть, страшную боль и ошибку.
И теперь он находится в фазе оцепенения и отрицания: он не верит, что мир перевернулся, и он уже стал инвалидом, что никакая резекция не поможет. И он цепляется за свое отрицание, он думает, что еще может сохранить ногу.
Стейси выбирает за него.
Она не виновата.
Но она лишает Хауса контроля, иллюзии контроля над бесконтрольной ситуацией.
Травмирующее переживание усугубляется, когда человек теряет власть над своим телом, и над своими решениями.
Своим решением, Стейси спасла физическую жизнь Хауса, но усугубила его душевное здоровье.
Нога, это всего лишь нога, когда ты волен решать, что с ней делать.
Но когда тебя лишают этой воли, нога превращается в вечное напоминание о ситуации, в которой ты был дважды
лишен контроля над своим телом.
Один раз тем, кого нет в мире Хауса, и другой - любимой женщиной.
И это необработанное воспоминание внедряется в сознание и нещадно болит.
И болит нога.
Которая не только нога, но и ежедневное переживание травмы.
Викодин понижает не только физическую боль, но и боль душевную.
Возможно, мы никогда не узнаем истинную природу этой боли. А возможно, что истин- две.
Милостивый тот, кто не существует в мире героя, переплел путь Хауса с путем Ханны.
(Про женскую ипостась в руинах говорить не будем, вы и так все знаете из диалогов с доктором Ноланом).
Хаус получил еще один шанс прожить свои раздробленные три истории, интегрировать их, понять и придать им смысл историей четвертой.
И Хаус получил еще один шанс переиграть ситуацию по другому, приобрести контроль.
Изначально, история Ханны, разворачивается точно так-же, как и история Хауса (об этом пишет Клавдияивановна).
Изначально, Хаус продолжает тянуть время, жить ложной надеждой в полном отрицании рискованной реальности. Ведь он надеется, что ему удастся прожить эту историю заново, но со счастливым концом.
Но конец у нее иной.
Более того. У этой истории два конца.
Хаус выходит из стадии отрицания.
Все же, одиннадцать лет с травмой даром прожиты не были, да и доктор Нолан не на рынке свой диплом купил.
В первой концовке, Хаус берет на себя роль Стейси.
Пассивная жертва травмирующих событий
становится активным участником действия.
Хаус принимает решение для Ханны, но и для себя. История будет переиграна, но не со счастливым концом, а с концом осмысленным, логичным и верным.
Ведь суть обработки травмирующего опыта не в изменении хода истории, но в воссоздании того нарратива, с которым ужиться легче.
Хаус не может изменить решение Стейси,
но он может изменить свое решение.
И он выбирает ампутацию.
Нога, это всего-лишь нога. щитаю, что этой фразе уже совсем пора стать мемом
Ханна соглашается.
Хаус спасает пациентку, и, снова, спасает самого себя.
Первая концовка удачно завершилась.
Переигрывание трех историй является еще одним шагом к исцелению. Это внутренняя работа, то шунтирование, которое Хаус должен проделать, чтобы вытолкнуть закупоривающий сознание тромб.
Но жизнь идет своим чередом, и пациентка умирает.
Тот, кто отсутствует в мире героя, снова выбирает иной конец.
Что бы это могло означать во внутренней истории Хауса?
Предположений много, но мне особенно понравилась версия о том, что этой смертью Ханна еще раз спасла Хауса.
"Как же это возможно?", скажете вы, "Хаус, только что заново пережил все эти мучения, чтобы снова оказаться неправым?"
Правых и виноватых тут нет.
Хаус заново переиграл свою историю с иным концом.
В этой истории, Хаус изменил решение, и ампутировал себе ногу. Но насколько сей альтернативный нарратив продуктивен? Ведь достаточно одних сожалений о прожитых одиннадцати лет с травмой, чтобы превратить всю дальнейшую жизнь в ад.
Но этот вариант оказался несчастливым.
Ампутация не помогла.
Пациентка умерла.
Проработав травмирующий опыт и вернув себе контроль, Хаус, тем не менее, выбрал неподходящую концовку для своей истории.
Возможно, что в альтернативном мире "трех историй" ампутация Хауса бы не спасла.
Новая история, в свою очередь, разбивается на вдребезги.
А что делать? Никто не обещал Хаусу розовый сад.
Но, честно говоря, сей плачевный финал радует.
Ведь психотерапия еще не окончена.
И шоу маст гоу он.
Во время травматической ситуации, сознание попадает под атаку стимулов, которых оно не в состоянии обработать.
Эти стимулы остаются в сознании и продолжают атаковать его в этом первичном, необработанном виде. Таким образом, пострадавшие снова и снова переживают травму заново, как морально так и физически, и каждый раз - как в первый раз. Попытки избежать навязчивых образов и воспоминаний мешают обработке случившегося, что в свою очередь приводит к новой атаке звуков, цветов, образов и физических ощущений
Этот замкнутый круг, разлагающий личность, лежит в основe пост травматического стрессового расстройства (далее - ПТСР).
Травматическое переживание распространяется, как наводнение, оно затапливает сознание, которое не успевает обработать то, что происходит, отключаются высшие функции мозга, и включается вегетативная нервная система, которая борется со стрессом, но не знает слов. Время играет решающую роль: чем быстрее пострадавший обработает то, что произошло, найдет слова и смысл событиям, тем легче ему будет дальше жить.
Срочное профессиональное вмешательство необходимо, ведь промедленье грозит образованию ПТСР.
Считается, что при травме, словесные процессы обработки опыта, присущие левому полушарию мозга, становятся дисфункциональными, и их место занимают дисинтегрированные процессы восприятия правого полушария. Опыт сохраняется в памяти, замерев во времени. Лишенный смысла, последовательности, причин и следствий.
Линейный нарратив восприятия дробится на куски.
Симптомы этого расстройства бывают разными.
Попытки избежать людей и мест, напоминающих о случившемся, сложности испытывать эмоции к окружающим, попытки избежать эмоций вообще, ощущение собственной отчужденности и одиночества, пониженное удовольствие от того, что ранее радовало, невозможность построить последовательную историю о травмирующем событие, флешбеки, трудности со сном, беспокойство, озлобленность и вымещение агрессии на окружающих, взрывная реакция, повышенная чувствительность.
Чтобы диагностировать ПТСР, кроме симптомов, необходимo еще и следующее условие:
Человек находился в ситуации выходящей из рамок обычного человеческого опыта, и был подвержен угрозе потери
физической целостности.
При этом, человек испытывал ужас и беспомощность.
Беспомощность является одним из факторов, усиливающих расстройство: когда человек лишается возможности действовать, пускай даже иллюзии
действия, крепнут ужас и тревога.
Процесс обработки травмы, во многом похож на процесс обработки траура. Пострадавший обрабатывает утрату, будь то утрата любимого, конечности или ощущения уверенности в собственной безопасности и защищенности.
Но есть и различия.
Этот процесс состоит из фаз.
Массивный стресс приводит к ошеломлению,
за ним следует отказ, отвержение, оцепенение,
далее идет колебание, в котором отрицание сменяется навязчивым вторжением пугающих стимулов
потом должна наступить переработка
и завершиться интеграцией, переработанной и осмысленной информацией.
Процесс излечения от ПТСР включает в себя две главные стадии.
1. Приобретение ощущения контроля над кризисной ситуацией: "Я управляю ситуацией, а не она мной".
2. Реорганизация опыта. Человек должен придать смысл произошедшему, построить историю, нарратив, о том, что случилось, сохранив логическую и смысловую последовательность событий. Таким образом, внедряющиеся вспышки образов и деталей, приобретут форму и превратятся в историю, понятную пострадавшему, историю, которую он сможет логически
синтезировать с историей всей своей жизни.
Но вернемся же к нашему многострадальному пациенту и его четырем историям.
Первые три истории, были преподаны в виде раздробленного, неосмысленного сюжета, полного дыр, лазеек, смен персонажей, криков и глюков. Стадия ошеломления была показана во всей своей красе.
Мы стали свидетелями фазы отрицания и оцепенения, и, возможно, что в ней и кроется ответ на вопрос, почему Хаус, вопреки рационалу, выбрал рискованное промедление.
О колебании и попытках переработки травмы мы говорить не станем, поскольку на это ушло одиннадцать лет, из которых мы стали свидетелями всего шести, и в рамках сего поста, подобный анализ невозможен (а так хотелось!).
Но мы можем поговорить о последней стадии этого болезненного процесса, о стадии завершения и обработке.
Четвертая история Хауса состояла из линейного и осмысленного сюжета.
Как и всегда, пациентка является зеркалом героя, но более того, она является тут инструментом к переработке того травмирующего события, которое лишило героя физической целостности.
То событие, возможно и превратило его в человека обозленного, одинокого, взрывного и во всех смыслах невыносимого. Человека, страдающего от симптомов ПТСР. Возможно, что промедление сыграло роль не только в физической поврежденности Хауса, но и в душевной.
Возможно, что его душа придавлена под грузом краш-синдрома душевного свойства.
В чем Хаус и признается Ханне.
Мне важно писать об этом, потому что подобный взгляд придает смысл и линейный наpратив словам, сказанным Хаусом Ханне, словам о себе.
Хаус рассказывает Ханне свою историю, он придает ей смысл и завершенность.
Но мало того, он возвращает себе потерянный контроль (первая стадия исцеления от ПТСР).
Пересмотрев "Три истории", я поразилось тому, что слова, сказанные Хаусом Ханне, почти идентичны словам, сказанным Стейси Хаусу.
"Неужели ты не достоин жизни? Счастья? -рыдает Стейси - Это же всего лишь нога".
Но в той истории Хаус находится в травмирующем состоянии массового стресса. Весь груз здания навалился на него: он уже пережил клиническую смерть, страшную боль и ошибку.
И теперь он находится в фазе оцепенения и отрицания: он не верит, что мир перевернулся, и он уже стал инвалидом, что никакая резекция не поможет. И он цепляется за свое отрицание, он думает, что еще может сохранить ногу.
Стейси выбирает за него.
Она не виновата.
Но она лишает Хауса контроля, иллюзии контроля над бесконтрольной ситуацией.
Травмирующее переживание усугубляется, когда человек теряет власть над своим телом, и над своими решениями.
Своим решением, Стейси спасла физическую жизнь Хауса, но усугубила его душевное здоровье.
Нога, это всего лишь нога, когда ты волен решать, что с ней делать.
Но когда тебя лишают этой воли, нога превращается в вечное напоминание о ситуации, в которой ты был дважды
лишен контроля над своим телом.
Один раз тем, кого нет в мире Хауса, и другой - любимой женщиной.
И это необработанное воспоминание внедряется в сознание и нещадно болит.
И болит нога.
Которая не только нога, но и ежедневное переживание травмы.
Викодин понижает не только физическую боль, но и боль душевную.
Возможно, мы никогда не узнаем истинную природу этой боли. А возможно, что истин- две.
Милостивый тот, кто не существует в мире героя, переплел путь Хауса с путем Ханны.
(Про женскую ипостась в руинах говорить не будем, вы и так все знаете из диалогов с доктором Ноланом).
Хаус получил еще один шанс прожить свои раздробленные три истории, интегрировать их, понять и придать им смысл историей четвертой.
И Хаус получил еще один шанс переиграть ситуацию по другому, приобрести контроль.
Изначально, история Ханны, разворачивается точно так-же, как и история Хауса (об этом пишет Клавдияивановна).
Изначально, Хаус продолжает тянуть время, жить ложной надеждой в полном отрицании рискованной реальности. Ведь он надеется, что ему удастся прожить эту историю заново, но со счастливым концом.
Но конец у нее иной.
Более того. У этой истории два конца.
Хаус выходит из стадии отрицания.
Все же, одиннадцать лет с травмой даром прожиты не были, да и доктор Нолан не на рынке свой диплом купил.
В первой концовке, Хаус берет на себя роль Стейси.
Пассивная жертва травмирующих событий
становится активным участником действия.
Хаус принимает решение для Ханны, но и для себя. История будет переиграна, но не со счастливым концом, а с концом осмысленным, логичным и верным.
Ведь суть обработки травмирующего опыта не в изменении хода истории, но в воссоздании того нарратива, с которым ужиться легче.
Хаус не может изменить решение Стейси,
но он может изменить свое решение.
И он выбирает ампутацию.
Нога, это всего-лишь нога. щитаю, что этой фразе уже совсем пора стать мемом
Ханна соглашается.
Хаус спасает пациентку, и, снова, спасает самого себя.
Первая концовка удачно завершилась.
Переигрывание трех историй является еще одним шагом к исцелению. Это внутренняя работа, то шунтирование, которое Хаус должен проделать, чтобы вытолкнуть закупоривающий сознание тромб.
Но жизнь идет своим чередом, и пациентка умирает.
Тот, кто отсутствует в мире героя, снова выбирает иной конец.
Что бы это могло означать во внутренней истории Хауса?
Предположений много, но мне особенно понравилась версия о том, что этой смертью Ханна еще раз спасла Хауса.
"Как же это возможно?", скажете вы, "Хаус, только что заново пережил все эти мучения, чтобы снова оказаться неправым?"
Правых и виноватых тут нет.
Хаус заново переиграл свою историю с иным концом.
В этой истории, Хаус изменил решение, и ампутировал себе ногу. Но насколько сей альтернативный нарратив продуктивен? Ведь достаточно одних сожалений о прожитых одиннадцати лет с травмой, чтобы превратить всю дальнейшую жизнь в ад.
Но этот вариант оказался несчастливым.
Ампутация не помогла.
Пациентка умерла.
Проработав травмирующий опыт и вернув себе контроль, Хаус, тем не менее, выбрал неподходящую концовку для своей истории.
Возможно, что в альтернативном мире "трех историй" ампутация Хауса бы не спасла.
Новая история, в свою очередь, разбивается на вдребезги.
А что делать? Никто не обещал Хаусу розовый сад.
Но, честно говоря, сей плачевный финал радует.
Ведь психотерапия еще не окончена.
И шоу маст гоу он.