О Хаусе без логики

[greg-house-ru]

Интеллектуальное блюдо под названием "Хаус" подается под густым наваром эмоционального соуса.
Я долго и честно пыталась Хауса понять рационально. Старалась обьяснить себе кто он, из чего сделан, каковы мотиваци его поступков, изменился ли он, зачем и как, хорошо это или плохо. Но это часто оказывалось невозможной, а может и не нужной головоломкой.
Ведь немалая часть пути к Хаусу лежит через сердце (жаль нет слова "сердцеломка") через чувства и ассоциации, которые он вызывает. И ради этих эмоций смотрится и засматривается вся эта эпопея, сериал о человеке не желающем чувствовать.
Речь об эмоциях, хотя попытка рассуждать о них в удобоваримой словесной форме является свего рода парадоксом, что и было замечательно показано в серии о двух полушариях мозга.
Какие эмоции вызывает Хаус?

Страх. Прежде всего страх. Страх за этого человека проходит алой канвой по всему сюжету, как главное для меня чувство.
Хаус страшен, Страшен своей ожесточенностью, своей жестокостью. Нет, не к другим, к самому себе. Страшно его глотание викодина, страшна его пляска смерти, ужас вызывает его непоколебимая в своей правоте логика. Очень страшно становится после неудачной эпопеи с кетамином, которая рушит его в небывалые пропасти безнадежности. Жутко становится от его противостояния Триттеру, от подножек, которыx он упорно подсавляет самому себе. Его неспособность прощать себе ошибки внушает жуть. Некоторые серии смотреть без содрогания невозможно. Оба его детокса окрашенныx краской собственной крови и звуком ломающихся костей.

Динамика Хауса легко понимается на примере мира созданного Ф. Пулманом в "Темных началах". Замечательная психологическая находка. В этом мире, у каждого есть свой "деймон"- неотделомое существо в форме животного, от рождения и до смерти сопровождающее человека. Своего рода внешнее проявление души, мира чувств, подсознания, если хотите. Деймон-лучший друг человека, верный советник и защитник. Худшее, что может произойти в этом мире-отсечение деймона от человека. Человек с отсеченным деймоном теряет связь с реальностью, сходит с ума и в конце концов умирает обессиленным.
Хаус на протяжении пяти сезонов демонстрировал нам многочасовую диссекцию своего деймона.
В конце пятого сезона, нам показали деймона Хауса (деймон всегда противоположен полу своего человека). К счастью, в нашем мире, в отличие от вселенной Пулмана, деймоны существуют внутри человека, они невидимы. Их появление на свет означет безумие. Вполне логичное завершение процесса.

В шестом сезоне Хаус пугает меня едва ли не больше чем в финале пятого. Пугает потому, что в отличие от того, что было раньше, нам показан Хаус освобождающийся от своих непробиваемых стен. Хаус строящийся заново. Но, как известно многим по передаче "Квартирный вопрос", что-бы пepeстроиться, необходимо сперва разрушить начинку здания.


Пациенты находящиеся в подобном неустойчивом периоде особенно вызывают тревогу. С ними нужно обращатся бережно, вести их за руку, не отпускать от близких ни на шаг. Им следует обеспечить спокойствие, уравновешенность. Они рождаются заново, и им необходима материнская утроба что-бы воcкреснуть из пепла. И вот перед моим взором стоит человек оголенный, беззащитный, потерянный. Он хватается за знакомые приемы, за навыки и ужимки. Но эти попытки жалки, он в них уже сомневается. Научив в них сомневаться, его лишили скорлупы.
Такой Хаус жалок, в некотором смысле даже противен, он становится нуждающимся, его состояние трепетно и его хочется защитить.

Многим не нравится четвертый сезон. Именно в этих сериях нас почти полнстью избавляют он внутреннего мира героя, и показывают этакого глумливого паяца, главная цель которого выводить других из себя. В этом сезоне Хаус наименее страшен.
Шестой сезон в этом смысле противоположен. Нам показывают внутренний мир героя, почти полностью лишая его маски. В этом сезоне Хаус наиболее страшен.
Но теперь страшно не только за Хауса, страшно уже за саму себя. Страшно жить в мире, в котором меняются непоколебимые устои, концепции сериалов, в котором всемогущественные герои становятся жалкими и разбитыми. Страшно, когда любимых героев начинаешь жалеть. (Конечно, подобный страх менее приятен, чем отдаленное щекотание нервов от лицезрения чужих больных ног и гор таблеток).
Разве ради таких героев мы просматриваем гигабайты сериалов? Нам ведь не нужны герои, которых хочется спасать, мы хотим, что бы герои спасали нас. Неужели нас обманули, лишили тех эмоций, из- за которых зацепил сериал?

"Люди не меняются", твердит герой, которому мы верим.
"Все лгут" твердит герой, которому мы верим.
Парадокс сидит на парадоксе, в лучших традициях сериала.
Если люди меняются, значит герой врал нам, a значит он не врал нам, говоря, что все лгут. Но если все лгут, как можно верить его переменам?
К сожалению, моим умом Хауса не понять, и тут на помощь приходят чувства.

Чувства говорят мне, что на экране происходит что-то очень правдивое, честное. Щемяще грустное, тихое и светлое. Меня заманивают в мир человека потерянного, одичавшего, человека нащупывающего свой путь в кромешной мгле сквозь которую забрезжил лучик света.
Мне снова страшно, я думаю, что это затишье перед бурей.

Пребывание в Мейфилде было революцией. Но впереди ожидают гражданская война, шайки мародеров и стаи одичавших собак. Время больших надежд и построения временного правительства. Страшное смутное время.
При этом Кадди женихается с Лукасом, уходит Кемерон, больные продолжают по-идиотски болеть а Уилсон ложится под нож хирурга.
В окружающем мире ничего не изменилось. Не изменилось, в том смысле, что окружающий мир меняется постоянно и всегда. Все любят Хауса. Все любят себя. Не может же прикратиться круговерть вселенной, потому что меняется Хаус.
Но как зрителю, всеми фибрами проекции мне хочется кричать: "Может хватит? Дайте человеку покоя! Вы что не видите, как он старается? Мне страшно!"
Тем не менее каким-то непостижимым образом полуразрушенный Дом стоит.
И даже находит в себе силы смеятся.
Как ему это удается?

Почему я продолжаю смотреть этот сериал с таким ажиотажем?
Наверное по той же причине, по которой тысячелетия спустя греческие трагедии считаются вершиной драматургии.
Неужели зрительский садизм и любовь к ангсту настолько сильны, что они приходят смотреть на Эдипа исключительно ради сцены выкалывания глаз (рельефно себе представила трехмерную компьютерную графику с картинкой отслоения сетчатки)?
Может быть и так.
А может быть и не только.
Может быть кроме жути есть и другие эмоции, которые вызывают трагические герои. Недаром же они герои, а мы среднестатистические обыватели.

И тут просыпается еще одно чувство, которое неотделимо живет рядом с Хаусом.
Восхищение.
Восхищение силой его личности, его непоколебимостью и отвагой. Восхищение его самым героическим поступком за все пять с половиной сезонов. Ведь начало шестого сезона это геркулесовый подвиг.
Куда там Тритерам и Воглерам, блеклым отражениям головы Медузы, перед настоящим чудовищем, перед злейшим врагом Хауса, самим собой. Ведь Хаус Хаусу lupus est.

Много зеркал было у Хауса на протяжении сериала. Но главное и самое страшное свое зеркало он встретил в глазах Нолана, человека вернувшего ему самого себя. Это зеркало не было кривым, не было смешным, не было мутным. Оно было правдивым. Оно отразило внутренний мир Хауса предельно чисто: "Смотри, это ты. Примешь ли ты меня?".
Часто oдна из главных задач психотерапевта- помочь человеку вернуть себе деймона, возрадить отношения с собственными чувствами. Приблизить его к контакту с ними, путем их правдивого отражения: "Сейчас тебе плохо, сейчас тебе больно, тебе страшно, ты хочешь умереть".
Впервые Хаус не посчитал, что ему лгут. Настолько не лгут, насколько может не лгать человек сам себе. А ведь Хаус лгал себе всю жизнь, очень правдиво лгал. Во имя логики и рационала, он бил ногами собственные эмоции, ненавидел их, презирал и врал, что их нет. Настолько ополчив их против самого себя, что они превратились в длинноногое чудище и решили отомстить.
Тогда пришел Нолан и сказал: "Они есть, они твои, забирай". И это было страшно. И это было правдой. И только перестав лгать самому себе, Хаус смог понять, что иногда, с помощью других, можно меняться.

В первом сезоне на свидании в ресторане Кемерон просит у Хауса, что-бы он сказал ей, что чувствует. Хаус моментально хватает щит и меч и бросает легион смертников на бедную девушку обвиняя ее в потребности кого-то жалеть. Он не в состянии посмотреть в глаза собственным чувствам, он хочет их изничтожить, и уничтожая их на пути он сметает и чужие чувства. А что поделать? Love hurts.
Хаусу страшно. Он боится боли. Ее и так слишком много. Единственный возможный способ навсегда избежать боли- не чувствовать ничего. Кто-то здесь верно подметил, что лучшая тактика не убить пациентов - не ходить на работу. Хаус выбрал оптимальный вариант, без малейших рисков. И это человек который облучает пациентов на авось!
Пересматривая эту сцену, становится предельно ясно, насколько изменился Хаус.

Трагический герой необратимо катится вниз, его ошибки, как и психоз Хауса, автоимунные. Не боги прорицают ему фиаско, а собственная слепота. Будь Хаус эллинцем, сериал закончился бы финалом пятого сезона.
Но видимо Хаус нечто большeе, чем трагический герой. Непостижимым образом, он решает изменить свою судьбу еще один раз.

И это вызывает восхищение.
Он сознательно решил разоружить легионы смертников и беззащитным предстать перед глазами Медузы.
Быть может она не настолько страшна, как кажется? Может можно найти в ее глазах проблеск понимания, прощения? Вдруг за ее змееподобными волосами проглядывает всего навсего стройная девушка с хорошим чувством юмора? И может возможно предстать перед ней хоть и безоружным, но держа за руку верного друга?

Если Хаус хочет жить дальше, ему необходимо обратно пришить своего деймона. Если я хочу дальше смотреть на живого Хауса, мне необходимо наблюдать за этой болезненной операцией.

Хаус решил попробовать.
Никто не обещал ему розовый сад. Перспективы на будущее не пророчили оракулы. Но герой на то и герой, что-бы не меняться. Хаус не изменился. Он все так-же отважен. Он просто отправился в очень опасное путешествие, в квест за собственным деймоном. И взял меня с собой, что-бы я боялaсь там, где страшно бояться ему. Если ему удастся пройте этот путь, Хаус получит своего деймона (скорее всего он будет в облике степной волчицы), а я - катарзис.