Несколько дней назад в сообществе была выложена первая часть перевода предисловия к официальному гиду по сериалу (там же можно найти ссылку на оригинал). Как и было обещано, выкладываю окончание.
Мне предложили добавить сюда подробностей, которые сделали бы все более наглядным, поэтому позвольте мне описать вам один из обычных понедельников. Я прибываю на студию, в который раз повторяя себе под нос фразу:" I really don’t understand". Так я разминаю свой американский акцент. Если в автомобиле мне не удалось правильно произнести слово "really" , в котором звуки r и I идут друг за другом, день точно сложится неудачно. Дифтонг в слове "stand" - тоже хорошее упражнение.
У ворот меня приветствует Лоуренс - Цербер, облаченный в синюю форму, - который сообщает, что начальство уже здесь, заставляя меня тем самым попытаться найти в этом понедельнике хоть что-нибудь приятное. Иногда он читает мне свои стихи, а иногда просто расплывается в широкой улыбке, словно все настолько очевидно, что слова излишни. В завершение встречи мы пару раз бьем друг друга кулаками в плечо - традиция, значения которой мне не постигнуть, проживи я еще хоть тысячу лет. У Лоуренса есть пистолет.
Я направляюсь к своему трейлеру, который становится все длиннее с каждым новым сезоном, словно стариковское ухо. В этом году я сдал половину в аренду приятному корейскому семейству. Я прожевываю свою пинту эспрессо, просматривая список сцен, в которых сегодня занят - меню сегодняшнего рабочего дня со всеми его ингредиентами. Так же, как в настоящем ресторане, я не могу удержаться и не взглянуть на цены предлагаемых блюд - в нашем случае это количество страниц, которые мы собираемся сегодня снять. Если их больше семи, значит денек предстоит тяжелый. Если же их девять - я опасаюсь, что мой мозг к вечеру взорвется. Кажется, что девять страниц - это совсем немного, приблизительно пять минут экранного времени - но не забудьте, что в шикарном мире большого кино две страницы - это тот максимум, который могут выдержать высокооплачиваемые страдальцы-актеры, прежде чем у них заболят ноги…
Да уж, этот эспрессо и вправду жутко горький.
6:10 утра.
Я сижу в парикмахерском кресле, а умница Лори Розман маскирует мою обозначившуюся лысину составом своего собственного изобретения - смесью фибролита и акриловой краски. Я всегда был убежден в том, что успех любого фильма на пятьдесят процентов зависит от волос. Я не имею в виду клевые прически, я имею в виду именно хорошие волосы. Хорошие волосы подразумевают хороший персонаж, точно так же как хороший барабанщик - хорошую группу.
6:30 утра.
Сбор актеров, занятых в репетиции первой сцены. Она может пройти очень просто - я стою здесь, ты стоишь там, а может превратиться в физическую и эмоциональную головоломку: как лучше всего донести до зрителя заложенный в сцене посыл и неслышную мелодию, звучащую между персонажами. Однако, так или иначе, нам нужно двигаться дальше. В этом мы очень похожи на акул: задохнемся, если остановимся. Когда к всеобщему удовлетворению все начинает выглядеть идеально, на площадку для финальной репетиции приглашают технический персонал, который отмечает на полу цветной лентой пути передвижения актеров в кадре. Мой цвет - зеленый.
7.00 утра.
Я снова в кресле визажиста. Греческая богиня Марианна Эльяс наводит лоск на мою морщинистую физиономию. Учитывая, что в июне мне стукнет восемьдесят один, результаты ее трудов впечатляют. В это время на съемочной площадке главный оператор Гейл Тоттерсол плетет из лучей искусственного света свою собственную колыбель для кошки*, помогая себе то отрезом муслина, то куском белого картона, то распечатками с сайта подержанных автомобилей. Операторы Тони Гаудиоз и Роб Карлсон выбирают наилучший ракурс, а Гэри Вильямс - повелитель операторской тележки (при росте в два с лишним метра он двигается словно ниндзя и не сделал ни единой ошибки за четыре года работы) - расписывает график ее передвижений для каждого места съемки. Кен Стрейн, отвечающий за операторский кран, пытается сообразить, как бы ему записать диалоги так , чтобы микрофоны не отражались в десятках стеклянных стенок больничных палат.
Хотя, может быть, они просто сидят и дуются в джин рамми* , пока я не вернусь. Мне так и не удалось это выяснить.
Тем, кто посещает съемочную площадку в качестве зрителей (съемочную площадку любого фильма), часто кажется, что целые толпы народа просто "шляются по ней туда- сюда". Да, именно так это и выглядит со стороны. Но и жизнь муравейника выглядит точно так же, только если вы не смотрите на него достаточно долго для того, чтобы уловить суть всей этой беготни. Съемочные площадки вечно приводят в замешательство непосвященных, потому что там никто не одет в униформу. Все носят джинсы и кроссовки, и ничью специальность нельзя определить по одежде - кроме подсобных рабочих или электриков, которые надевают перчатки, чтобы иметь возможность управляться с раскаленными прожекторами, и актеров, чьи белые халаты позволяют им управляться с раскаленными диалогами. (Хотя это подходит только для фильмов про врачей).
Суета длится еще шесть часов, пока не наступает время обеда, который, собственно, и не обед вовсе, а просто единственное окно в пятнадцатичасовом рабочем дне, когда члены съемочной группы могут позвонить в банк, сантехнику, учителю своих детишек или адвокату по разводам. Они вышагивают по павильону с мобильниками, прижатыми к уху - умоляя, упрашивая, угрожая, или выслушивая угрозы. Обычно по окончании обеденного перерыва можно с легкостью определить, чьи переговоры прошли удачно, а чьи - не очень.
У актеров обеденный перерыв может оказаться занятым совместной читкой сценария или перезаписью звуковой дорожки, потому что на ней слышен собачий лай, гул самолета, или она просто-напросто никуда не годится. Или это время можно потратить на интервью с журналистом, который собирается написать статью о людях, слоняющихся по съемочной площадке. Если же ничего не планируется, то можно вздремнуть. Я обычно сплю стоя, как лошадь, чтобы не тратить потом время на приведение в порядок прически. Итак, в общем это все. Процесс повторяется до тех пор, пока не сойдешь с ума, или пока зрители не найдут себе что-нибудь поинтереснее в другом месте. Спустя шесть долгих лет с трудом верится в то, что результаты наших усилий все еще принимаются публикой, и принимаются очень неплохо, не только здесь, но и в других странах.
Люди кричали мне вслед в Италии и преследовали в Испании. Да, да, именно преследовали. Я уверен, что за мной гонялись бы и во Франции, если бы загонщики не боялись испортить стрелки на брюках. Популярность сериала в других странах на самом деле удивляет, учитывая его плотную насыщенность диалогами и идиомами. Вполне понятна всеобщая любовь к полицейским сериалам, где даже "Живо в машину!" считается длинной репликой. Но что, черт возьми, может поделать турецкий переводчик с фразой:"I'd promise you, the next knitting injury that comes in here, we’re on it like stink on cheese". (Перевод от Лоста - «И я обещаю тебе, когда тут появится следующий с не срастающимися костями, мы прилипнем к нему как банный лист».*
Думаю, я этого никогда не узнаю. Один из наших постоянных режиссеров Хуан Хосе Кампанелла (Он получил Оскара в этом году. Да, у нас в команде собрались правильные парни) рассказал мне, что смотрел "Хауса" в Аргентине в испанском переводе, так там слово "chip” (часть идиомы "chip on his shoulder” – искать повод для ссоры, буквально «щепка на плече» превратили в «микрочип». Как такое возможно? Однако я уже отнял у вас достаточно времени.
Аmuse bouche* закончен. Если вы все еще не ушли из книжного магазина и стоите у прилавка, пытаясь понять, стоит ли эта книга цены, указанной на обложке, то теперь вы знаете более чем достаточно. Я думаю, ее стоит купить. Упаковка черничных кексов обойдется не многим дешевле, и кто знает - может быть вам действительно будет интересно.
Апрель 2010
Нью-Йорк
Примечания:
1- "Колыбель для кошки" (дословно Cats Cradle) или "Верёвочка" - игра, в которой один из партёров растягивает на пальцах обеих рук связанную в кольцо верёвочку. Второй игрок должен снять с его рук, и надеть на свои, переплетая верёвочку таким образом, чтобы получился симметричный узор.
2 - Джин рамми - азартная карточная игра, происшедшая от мексиканской игры кункен и популярная в США с 40-х годов двадцатого века. В игре принимают участие два игрока. Используется 52-карточная колода без джокера. Цель игры — выложить карты в определенных комбинациях.
3 - Серия 1х12 "Спортивная медицина", диалог Хауса и Кэмерон, примерно 06:10.
4 - Аmuse bouche (амюз буш) - французское словосочетание примерно переводится как "развлеки свой рот”, представляет из себя очень маленькую – буквально на один-два укуса – легкую закуску, часто подаваемую с бокалом вина, и предназначенную для стимуляции вкусовых рецепторов перед подачей первого блюда. Не входит в меню, а подается как "комплимент от шефа".
Редактор перевода - fennana